Юрий Долгушин - ГЧ [Генератор чудес]

Вывод ясен: «ГЧ» излучает такие волны, которые действуют на психику человека подавляюще. В этом нет ничего удивительного. Если ультракороткие волны вызывают головную боль у людей, обслуживающих генераторы, то здесь, при столь высокой частоте могут обнаруживаться и более серьезные влияния. Николай находился в непосредственной близости от генератора. Ридан, очевидно, попал прямо под действие луча.

Все это понятно и естественно.

Но откуда же появились у профессора эти буквы?! Профессор писал их на доске в самый момент действия луча. Значит он знал их?!

Нет, когда Анна за столом показала ему шифр, Николай внимательно следил за выражением лица Ридана: он их не знал, это было очевидно. Или не помнил — забыл. Но он мог их составить сам в тот момент. Ведь сказал же немец, что в основе шифра лежит нечто общеизвестное, следовательно, известное и Ридану. А если так, то, чтобы разгадать шифр, нужно заставить профессора восстановить в памяти ход его мыслей тогда, у доски. Во всяком случае нужно поговорить об этом сначала с Анной.

На следующий же день, придя на фабрику, Николай прежде всего разыскал Анну. По взгляду, по быстрой улыбке, озарившей внезапной радостью ее лицо, Николай понял, что Анна ждала его после вчерашней истории.

— Ну что? Как? — быстро спросила она, протягивая ему руку.

Николай обстоятельно рассказал ей о результатах своей проверки. Одна из волн, которую он тогда вызвал в своем генераторе, очевидно, действует на какие-то нервные центры… Таким образом, очень возможно, что генератор, о котором мечтает профессор, действительно уже существует. Его только нужно собрать снова. Для Ридана это будет огромным сюрпризом. Но шифр… Шифр остается тайной. Следовало бы поговорить с профессором об этом откровенно. Может быть, он восстановит в памяти то, что он вспомнил или представил себе тогда, в момент этого странного состояния. Анна думала. Позвонить сейчас же отцу, сообщить радостную весть о генераторе? Но тогда придется рассказать и о шифре, а врачи категорически запретили напоминать ему об инциденте в Доме ученых. Кроме того, генератор сейчас разобран. Сколько времени нужно, чтобы его снова собрать? Недели две? А сушилка? Её нужно пустить в срок, это дело чести их коллектива, нарком ждет. Тунгусову нельзя отвлекаться.

Решили: Ридану пока ничего не говорить о генераторе. Анна постарается заинтересовать отца разгадкой шифра, не упоминая о его выступлении в Доме ученых.

Бывает, например, так. Люди делают съемку, изучают падение реки, рельеф, геологическое строение недр. Потом бурят породу, закладывают тонны аммонала и производят взрыв. Земля поднимается со своего места и переходит на другое. Сразу меняется лик местности, река устремляется в новое русло. И течет уже по-иному.

Таким взрывом было свидание с наркомом. И жизнь наших героев потекла иначе.

Николай почувствовал себя стрижом, взмывающим ввысь в свободном полете. Перед ним открылась даль. В ней плавала одна только темная тучка — отпуск его кончался. С помощью того же Храпова Николай легко добился увольнения из института и был тут же зачислен в штат фабрики. Он получил конструкторское бюро — все, целиком. Тучка растаяла. Ничто больше не скрывало горизонта. Вдали, за туманными еще контурами сушилки заманчиво маячил институт Ридана, — будущее представлялось ясным и влекущим.

Всю свою энергию Николай, по обыкновению, устремил в созидание, в работу. Официально ее возглавлял Федор — по праву инициатора, тонко учтенному директором. Основное рабочее ядро «армию Решеткова» составляла небольшая бригада молодежи, отобранная из коллектива фабрики, Анна, в порядке все той же общественной, бескорыстной помощи, взяла на себя документацию, связь с контрагентами, учет работы — словом, все малоинтересные, но необходимые дела, от которых порой зависит успех предприятия.

По молчаливому соглашению участников, исполненных энтузиазма, стройка была начата, как мероприятие чрезвычайное, ударное, штурмовое. На высоких темпах особенно настаивал Храпов. Чувствовалось, что он придаёт им какое-то особенное значение. Впрочем, никто об этом не задумывался — спешка казалась естественной и устраивала всех. Храпов ежедневно навещал «сушилкину бригаду», подбадривал, интересовался не надо ли чем помочь…

Роль главы не превратила Федора в «начальство». Руководящие функции — распределение, прием и оценку работы — он выполнял между делом, на ходу. В остальном, нисколько не заботясь о престиже, становился рядовым членом своей веселой бригады: перемазанный металлической пылью и маслом, носился по цехам и кладовым, разыскивая подходящие «внутренние ресурсы» и инструменты, точил, сверлил, паял, сваривал детали — по чертежам и указаниям Тунгусова, а то и брался вместе со всеми за лопату или отбойный молоток. Он прекрасно понимал, что автор концерта, которым он дирижирует, — Тунгусов.

В общем дело шло хорошо, но случались и затруднения, причем всякий раз, когда решение вопроса оказывалось за пределами фабрики. К намеченному сроку был готов котлован к трансформаторной подстанции, а двадцатиметровый кусок кабеля, который должен был отпустить кабельный завод, оказался по ошибке переданным какому-то другому предприятию. К тому же завод вообще отказался дать кабель сверх своего плана, ссылаясь на какие-то «новые» распоряжения свыше.

Главное, чего все ожидали с волнением, — генераторные лампы — были сделаны с небольшим опозданием. Шикарно упакованные, проверенные техническим контролем, снабженные паспортами, они казались безукоризненными. Однако при испытании, которое им учинил Тунгусов, они «дали газ». После долгой канители с заводом и тщательных исследований Николай установил, что причина появления газа крылась в неправильном составе стекла, из которого были сделаны баллоны. Пришлось отослать лампы обратно для смены баллонов.

Всякие осложнения пока что улаживались или своими силами, или с помощью Витковского, который теперь стал необычайно чутким и благожелательным. Поэтому Тунгусов и Храпов не звонили наркому. Но история с лампами встревожила их не на шутку. Уж очень она была похожа на инцидент с профессором Флеровым. Однако и на этот раз решили подождать.

— С этим торопиться не следует, — говорил директор, беседуя с Тунгусовым наедине. — Помнишь, что сказал нарком? «Лампы будут». Значит будут, что бы они тут ни выкомаривали… Или… можно сомневаться?..

Николай понял намек, но не дрогнул, не обиделся, а даже обрадовался ему. Этот чудесный человек Храпов просто поверил в его лампы, ничего в них не понимая. А он имел право сомневаться, он рисковал.

— Не бойтесь, Тимофей Павлович, я уже проверил. Лампы хорошо работали, оправдали мои конструктивные расчеты полностью.